[Арк. 1] №1328. 1 Экспед.[иция]                         Конфиденциально.

Милостивый Государь,

Князь Василий Андреевич.

Начинаю письмо мое извинением, что не пишу собственноручно: зрение так плохо, что мне писать самому трудно. Впрочем, все, что здесь будет изложено ниже, останется в совершенном секрете.

Ваше Сиятельство спрашиваете, вследствие Высочайшего повеления, заключения моего по вопросу Графа Морни о Маркизе Шоазель-де-Гуфье. На сих днях я имел честь сообщить Вам список с имеющихся в делах моих сведений об участии его в мятежническом движении по Ковенской губернии и содействии оному. Об этом, впрочем, производится теперь строжайшее изследование, и мною подтверждено, чтобы дело было скорее окончено. — Я сам бы очень желал, чтобы упадающие на Шоазель-де-Гуфье обвинения не подтвердились, и все, что может быть принято в уважение к оправданию и освобождению его, не нарушая, однако, справедливости, конечно, мною будет сделано. Я не премину уведомить Вас о дальнейшем ходе сего дела.

Обращаясь за сим к возбужденному Вашим Сиятельством вопро­су касательно представляющихся трудностей в размещении лиц, высылаемых отсюда во внутренние губернии, и о возможности уменьшить такую высылку их из края, — я должен сказать, что неоднократно уже сообщал Министру Внутренних Дел мое убеждение, что принятый ныне порядок размещения высыла­емых лиц по губернским и уездным городам почти в самом сердце России произведет, конечно, самые неблагоприятные последствия и неминуемо принесет вред для России, но, к сожалению, доселе еще ничего, по-видимому, не сделано для изменения ошибочного, по мнению моему, порядка действия в размещении сказанных лиц. — Сколько я ни сожалею вместе с Вами о том яде, которым отравляют драгоценную для всех нас Россию расселением польского элемента, и с ним политической заразы по всей почти Империи, но при всем душевном моем желании помочь этому сам собою не могу; ибо с другой стороны никак нельзя оставлять в Западном крае все те горючие элемен­ты, коими он наполнялся в течение десятков лет от слабой и лишенной всякого предвидения и энергии администрации. Пожар был здесь общий, и все горело сильным пламенем. Одно един­ственное оставалось средство утушить его: скорее уничтожить самые элементы пожара, т. е. мятежа, а именно очистить край от лиц вредных и неспокойных... Я принужден был это сделать по необходимости: поступив иначе не мог бы достигнуть до того успеха, которым, помощью Божиею и содействием доблестного войска нашего, увенчались предпринятые труды, ибо теперь здесь во всех 6-ти Северо-Западных губерниях и в 7-й Августов­ской совершенно смирно, и добиваются лишь кое-где последние остатки тайной организации, которой, как непроницаемою сетью, покрыт был весь край, и которая составляла самую опасную основу всех мятежнических революционных покушений, как тех, которые уже прекращены, так и тех которые могли бы возродиться на будущее время.

Впрочем, может быть, весною и покажутся еще в иных местах небольшие разбойнические или мятежные банды, преимущест­венно от содействия оным заграничных выходцев, но против сего принимаются ныне необходимые меры и я надеюсь, что важных безпорядков не произойдет.

Теперь число арестуемых лиц значительно уменьшается, а пото­му, по всей вероятности, скоро уменьшится и самое количество лиц высылаемых отсюда по политической неблагонадежности или по подозрениям в том. Но по самой неизбежности будет продолжаться еще некоторое время высылка осужденных при­говорами военных судов, в рассмотрении которых находятся еще дела, по коим состоит около 2 500 подсудимых.

Ваше Сиятельство пишете, что наша администрация так мало еще развита, что мы не можем устроить у себя прочных поселений. Признаюсь, что я не совсем разделяю этого мнения. Что мы не большие мастера администрировать — это совершенно справедливо и опыт доказал это особенно в здешнем крае; но не полагаю однако же, чтобы нельзя было найти нескольких чело­век способных и деятельных для исполнения воли правитель­ства, если она будет ясно и положительно указана. Я думаю, что колонизация высылаемых отсюда лиц не есть дело невозможное, и не представило бы вовсе непреодолимых затруднений: нужно только положительных и точных указаний от высшего на­чальства, и подчиненные, руководствуясь ими, будут успешно действовать. Хорошие исполнители скоро сформируются при правильном направлении их и настойчивом наблюдении.

По сию пору выслано из здешнего края на жительство во внутренние губернии Дворян и чиновников: порядком админи­стративным, без приговоров о них военных судов и не по по­становлениям следственных комиссий, а по представлениям местных начальств, всего только до 200 человек; по разсмот­ренным же постановлениям следственных комиссий и пригово­рам военных судов сослано в отдаленные губернии на житель­ство до 400 челов.[ек]. Сверх того до 1 000 преступников, лишенных военно-судными приговорами всех или особенных прав состояния, и сосланы в Сибирь в работы, на поселение и на житье. Очевидно, что последняя категория имеет уже, по указанию закона, положительное определение, и местное Сибирское начальство могло бы легко с ним управиться. От Министра Внутренних Дел будет зависеть сделать надлежащие указания и определить места, в которых водворять сосланных в Сибирь на поселение или на житье. Я полагаю, что и пустынные места могли бы быть ими заселены: ибо эти люди не хлебопаш­цы, им не нужен плодородный грунт; они могут прожить свой век и в Якутской области и в Туруханском крае и в северных частях Томской губернии, с небольшим пособием от казны; и конечно, они не будут вредны для тамошнего населения. — Вторая категория высылаемых во внутренние губернии могла бы также быть водворяема на постоянное жительство в северных частях Пермской и Вологодской губерний. Что же касается до первой категории, т. е. до высланных одним только административным порядком, которых впрочем не так много, их можно было бы временно водворять в отдаленных уездах Оренбургской, Вятской и Пермской губерний. — Я высказал об этом уже не один раз предположения свои Министру Внутренних Дел. Думаю, что они удобоисполнимы, и что мысль министерства о поселении высылаемых дворян на Урале едва-ли может обещать полезные последствия: ибо там и без того много элементов не совсем безопасных для правительства. Все вышесказаное относится до дворян и чиновников; о простолюдинах я здесь не упоминаю, ибо они высылаются на особом основании для распределения по усмотрению Министра Внутренних Дел, вероятно, в рабочие и иные команды, а другие, из шляхты, однодворцев и казенных крестьян высылаются для водворения на казенных землях по распоряжению Министра Государственных Имуществ. Незави­симо от сего, для уменьшения числа пересыльных, я приказал более 2 500 челов.[ек] из простолюдинов, шляхты и даже мелких дворян, принимавших непосредственное участие в мятеже, но принесших раскаяние, водворить на прежнее местожительство с отдачею на благонадежное поручительство. Из этого Ваше Сиятельство изволите усмотреть, что я сам принимаю меры к уменьшению числа высылаемых отсюда.

Ваше Сиятельство делаете вопрос, как бы поступила Пруссия, не имеющая колоний, если бы в ней случился такой же мятеж, как у нас в западных губерниях. На это ответ легкий. Пруссия никогда бы не допустила мятежа в таком размере в своих польских провинциях: она их до того онемечила, что господствующий теперь элемент в Герцогстве Познанском немецкий, и поляки, хотя там и копошатся, но ничего сделать не могут. У нас же вышло противное: в продолжении многих лет уничтожался русский элемент и, в цели сближения с поляками, старались возвысить элемент польский, который получил полное развитие и преобладание в крае, а затем совершенно свободно возгорелся в оном повсеместный мятеж. Надо здесь, к прискорбию, сознать­ся, что и небольшое число русских, здесь проживавших, считали Западные губернии польскими и многие из них, сблизившиеся с поляками и женившись на польках, сочувствовали даже мятежу.

Относительно Пруссии нужно еще заметить, что при незначи­тельных проявлениях там Польской пропаганды в королевстве этом имеется довольно крепостей для заточения виновных. Эту меру могли бы и мы употребить или подражать ей, если-б устроили в некоторых частях Сибири или в Северных губерниях, где много лесу, особые здания для жительства высылаемых лиц под строгий надзор. Это не было бы сопряжено с большими издержками, и для будущности России было бы лучше, нежели расселение поляков по всей империи, как ныне делается.

Я вполне убежден, что теперешний способ размещения высылаемых из западных губерний лиц в разных местностях России принесет ей в скором времени страшный вред, и что поэтому необходимо обсудить ныне же предмет о порядке и местах водворения означенных лиц, и решить вопрос сей окончательно и положительно, с точными указаниями — как поступать в этом деле. Выше уже сказано, что я неоднократно писал об этом министру Внутренних Дел и, между прочим, сообщил ему, что высылаемые отсюда лица с удовольствием отправляются в Россию в надежде принести ей там еще более вреда: ибо у них везде много связей, в особенности же в столицах, которые способствуют им распространять всюду свои происки. Мятеж задуман Поляками уже давно, и план действия составлен со всеми основательными практическими примене­ниями. Поляки почти во всех наших администрациях старались и успели захватить места, не говоря уже о войске, которое ими наполнено. У них и теперь везде в России агенты, и есть, к сожалению, между русскими защитники их и покровители, а потому они много еще принесут нам вреда, если правительство не примет, наконец, неукоснительно строгих мер к уничтожению польского элемента внутри Империи.

Польская пропаганда, как не раз уже было, при неудаче своих попыток никогда не оставляет своих замыслов; но, прикрываясь личиною покорности, с неизменным упорством видоизменяет только средства к достижению одной, всегдашней своей цели. Теперь она принимает характер панславизма, стараясь привлечь к этой не новой уже мысли некоторых русских под видом соединения в одно целое всех славянских племен, и как бы сознавая искренно свою вину перед Россиею в том, что дейст­вовала против нее. Подобное проявление обнаружено уже в Минской губернии, и оно может иметь весьма дурные послед­ствия, если оному будут сочувствовать в России и вдадутся в ловко поставленный обман. Это направление, как можно судить по доходящим слухам, идет из Юго-Западных губерний. Средст­во, избранное Поляками, другое и как будто в примирительном духе с нами, но цель их, видимо, таже самая, т. е. желание во что-бы то ни стало со временем освободиться от русского владычества и не называться даже именем русским.

Я с полною откровенностью высказываю Вашему Сиятельству свои убеждения и взгляды. Могу и ошибаться, но уверен, по крайней мере, что сделанные мною указания извлечены из долголетнего опыта и полагаю, что Правительству совершенно необходимо теперь же, нисколько не откладывая, обсудить со всех сторон столь важный вопрос о будущем устройстве Запад­ного края и прочном водворении в оном русской народности. Есть много предметов в этом вопросе, требующих зрелого и по возможности скорого обсуждения людьми опытными и практи­ческими, ибо надобно решиться окончательно об'явить край этот русским и отстранить на всегда несбыточную мысль, что он когда либо может быть Польским.

В заключение всего этого, я еще раз должен повторить, что мы Западный край тогда только можем удержать за собой и почитать его своим, не только по праву силы, но нравственно, пока постоянно, не изменяя принятой раз навсегда системы, настой­чивыми действиями будем подавлять здесь враждебный нам польский элемент, не доспуская¹ нисколько идеи возможного примирения с оным: ибо горький опыт нам указал достаточно, что это примирение невозможно, и всякая попытка наша к тому всегда вела к явному для нас вреду и огромным пожертвованиям для восстановления опять порядка и нашего владычества здесь. Заботясь о сближении двух противуположных начал, мы никогда не могли создать здесь ничего прочного, и западные наши губернии, доселе сохраняя отпечаток польского характера от нашего неуменья распоряжаться, беспрестанно становились театром смут и польских восстаний. — Пришло, наконец, время одуматься и сознать свои ошибки. Мы должны теперь всеми средствами, не жалея ни трудов, ни издержек, усиливать и возвышать русскую в здешнем крае народность. — Благодарение Богу, что еще 4/5 здешнего сельского населения исповедуют Православную веру и нам предано. Его мы должны поддерживать и на нем основывать свою силу, вкореняя между тем с твердым и неизменным постоянством в здешнюю общественную жизнь и во все отрасли гражданского устройства русские начала и народ­ность. Тогда только успех будет несомненный, и польский элемент сам собою погаснет.

Оканчиваю письмо, ибо оно вышло слишком длинно, хоть и много еще есть что сказать о настоящем неисчерпаемом предме­те, который меня глубоко тревожит в видах будущего устройства края. Нужна система твердая и единообразная во всех Западных губерниях, неподверженная изменениям и колебаниям.

Примите, Милостивый Государь, уверение в отличном моем почтении и совершенной преданности.

№ 695.

18 Февраля 1864 года.                              Михаил Муравьев.

Его Сият[ельст]ву Князю В. А. Долгорукову.