26 Февраля 1864 года призванный для допроса въ Особую Слѣдственную Коммисію дворянинъ Константинъ Калиновскій отозвался, что, отвѣчая на вопросы Коммисіи съ откровенностію относительно характера дѣйствій и личнаго участія своего в дѣлѣ бывшаго возстанія въ краѣ, онъ, Калиновскій, поставленъ въ затрудненіе и невозможность быть в такой же мѣрѣ правдивымъ и точнымъ въ показаніяхъ относительно соучастниковъ своихъ преступ­леній. На требованіе Коммисии о побудительныхъ причинахъ къ такому съ его стороны заявленіию, Калиновскій далъ слѣдующее показаніе:

Выработавъ¹ трудомъ и жизнею сознаніе, что, если гражданская откровенность составляетъ добродѣтель, то шпіонство оскверняетъ человека, что общество, устроенное на иныхъ началахъ, недостойно этого названія, что Слѣдственная Коммисія какъ одинъ изъ органовъ общественныхъ не можетъ отрицать во мнѣ² этихъ началъ, что указанія мои о лицахъ, которыя дѣлаютъ чистосердечныя признанія или о которыхъ Слѣдственная Коммисія знаетъ инымъ путемъ, не могут способствовать умиротворенію края, — я счелъ необходимымъ заявить Слѣдственной Коммисіи, что въ ея допросахъ на счетъ личностей ею указываемыхъ, я поставленъ иногда въ положеніе, не соотвѣтственное ея желаніям, и долженъ быть сдержанъ в своихъ показаніях по вышеупомянутымъ причинамъ. Заявленіе это дѣлаю въ той надеждѣ, что слѣдственная Коммисія свойственнымъ поряд­комъ устранитъ безвыходное мое положеніе. Причины и послѣдствія мною хорошо обдуманы, а сознаніе чести, собственнаго достоинства и того положенія, какое я занималъ въ обществѣ, не дозволяютъ мнѣ следовать по иному пути.

Викентій Калиновскій.

Предсѣдатель: Полковникъ Шелгуновъ

Штабсъ Капитанъ Семеновъ

Поручикъ Юганъ

Поручикъ Гогель

Оберъ-Аудиторъ Щербо

Аудиторъ Ɵедоровъ